4.3.1. Догматизм.

Главную вину за деградацию экономической науки в XX веке следует возложить на последователей Маркса, добавивших суффикс «-изм» к его имени, что превратило его ошибки в догмы и на столетия затормозило развитие экономической науки.

Догма о законе стоимости. В экономике используется множество понятий: труд, производительность труда, товар, качество товара, объем производства, эффективность производства, технический уровень производства, уровень организации производства, технико-экономический уровень, рента, рентабельность, научно-технический прогресс и другие. Каждое из них должно поддаваться измерению, получать однозначную и объективную количественную оценку. Практика управления народным хозяйством должна получить от экономической науки основу для ведения расчетов, прогнозов, анализов.

Для лженауки эта задача кажется неразрешимой. Дело в том, что каждый экономический показатель находится под воздействием множества факторов, оказывающих различное, зачастую противоположное влияние. Это создает видимость, будто экономические показатели являются случайными величинами, размер которых непредсказуем.

Однако решение этой задачи давно известно. В 1776 году было издано сочинение А. Смита "Исследование о природе и причинах богатства народов", в котором была высказана гипотеза о существовании теоретической основы обмена товаров. По существу, Смит создал понятие высочайшего уровня абстракции и назвал его стоимостью. Новое понятие он наделил удивительным свойством: зависимостью от одного фактора при полном абстрагировании от всех других факторов. В качестве единственного фактора, от которого зависит величина стоимости, он принял затраты труда.

Эта абстракция была гениальным открытием, т.к. создала точку опоры, необходимую экономической науке. Надо сказать, что Адам Смит, считавший решение практических задач предназначением политэкономии, отлично понимал значение своего открытия. Он, в частности, наряду с трудом признавал существование таких факторов, как природа и капитал.

Но последователи Смита умудрились извратить его идею. Начало положил Рикардо, который назвал "законом" свойство стоимости, которым ее наделил Смит. Это заблуждение разделил и Маркс, который использовал всю мощь своей логики и своего авторитета для отстаивания существования "закона стоимости". Это заблуждение, не преодоленное и последователями Маркса, оставило открытие Адама Смита без применения и два с четвертью века тормозит развитие экономической науки.

Все ученые, использующие понятие "стоимость", совершают одну и ту же ошибку. Они упускают из вида, что данное понятие является всего лишь допущением теории, что факторы, от которых допущение позволило абстрагироваться, продолжают действовать, а теория должна учитывать все факторы, существующие в реальной экономике. Придание допущению статуса объективного экономического закона, действующего независимо от воли людей, исключило возможность использования метода восхождения от абстрактного к конкретному, лишив практику народного хозяйства всякой надежды получить какую-либо методологическую помощь от экономической науки

Догма о прибавочной стоимости. При создании теории прибавочной стоимости Маркс дополнил гениальную гипотезу Адама Смита о трудовой стоимости, как идеальной основе обмена товаров, своей, столь же гениальной, гипотезой о том, что стоимость разлагается на три части: первая полностью возмещает все материальные затраты капиталиста, вторая составляет заработную плату рабочих, а третью капиталист попросту присваивает. Эту третью часть Маркс назвал прибавочной стоимостью, а ее отношение к заработной плате, единое для всего общественного производства страны, - нормой прибавочной стоимости.

Но далее, при развитии своей гипотезы, Маркс допустил ряд серьезных ошибок.

Во-первых, он не учел, что гипотеза Адама Смита, а, следовательно, и его собственная, справедливы лишь для сферы товарного производства. Он неправомерно распространил свою теорию на процесс обращения, где также происходит рост цен, но на другой основе. В частности, использовавшаяся им аксиома о том, что сумма цен равна сумме стоимостей, справедлива лишь для оптовых цен сферы производства. В процессе обращения к этим ценам добавляются оптовые и розничные надбавки, не рассмотренные классической теорией стоимости.

Во-вторых, он проигнорировал существование реальной основы обмена товаров – цен. Упомянув, что цены отклоняются от стоимости, он в своих исследованиях ограничился допущением о том, что все товары продаются по их стоимости. Роль отклонений цен от стоимости не была изучена и последователями Маркса.

В-третьих, он оставил без внимания также отклонения индивидуальных стоимостей от стоимости.

Превратив теорию прибавочной стоимости в своеобразные шоры для самого себя, Маркс увидел лишь один механизм капиталистической эксплуатации, связанный с процессом производства товаров, и упустил из своего поля зрения множество других механизмов, существующих в реальной действительности.

Догмы, возникшие в советский период. Советские лжеученые к марксистским догмам добавили множество новых догм, которые получили название концепций.

Трудность борьбы с догматизмом в политической экономии заключается в том, что догмы здесь не являются частными неточностями, а взаимосвязаны, опираются одна на другую. Для того чтобы избавиться от догм, необходимо шаг за шагом переосмыслить все положения классической науки, начиная от ее азбуки, т.е. определений всех используемых категорий. Для ортодоксальных марксистов, которые не допускают мысли о возможности теоретических ошибок в учении Маркса, сама постановка вопроса о необходимости такого переосмысления покажется крамольной, недопустимой. Однако для того, чтобы двигаться вперед, нужно убедиться в прочности своей опоры, и, при необходимости, укрепить ее.

Пример ложной концепции в советской экономической науке привел академик А.М. Румянцев¹, «с победой социализма стало господствовать мнение, что товарно-денежные отношения по своей природе антагонистичны социализму, что с победой социализма сфера их действия должна быстро сужаться, что социализм делает их ненужными и отбрасывает. Всякое утверждение (особенно в четвертом десятилетии нашего века), что в социалистической экономике действует закон стоимости, расценивалось как противоречащее марксизму-ленинизму. Только перед началом Великой Отечественной войны в беседе с экономистами - авторами, писавшими тогда учебник политической экономии, Сталин снял такое «табу», выдвинув тезис об ограниченном действии в СССР закона стоимости в преобразованном виде. Идея о необходимости не столько полного использования, сколько последовательного ограничения действия этого закона при социализме продолжала еще долго жить и в экономической теории и в экономической практике в СССР. Это не могло не мешать правильному использованию этого закона в интересах развития социалистического общества».

Оптимистическое заключение этого высказывания было направлено на то, чтобы уверить читателей, будто все блуждания позади и политическая экономия социализма прочно встала на научный путь развития.

Ложность этого оптимизма доказывает следующее заявление апологета «антирыночников» Медведева, сделанное в 1976 году, т.е. спустя десять лет²:

«Подчиненное положение товарно-денежных отношений в социалистическом производстве делает неправомерным использование в качестве критерия истинности того или иного теоретического положения соответствие его теории стоимости. Анализ социалистического производства требует определенной системы понятий и ка­тегорий, соответствующей кардинальным основам этого принципиально нового экономического строя. С ее помощью без привлечения товарно-денежных от­ношений может и должно быть получено теоретическое описание сущности, це­левой функции, эффективности механизма непосредственно общественного ре­гулирования производства». Вот так, походя, с помощью набора трескучих фраз этот ученый в костюме марксиста разделался с одной из трех составных частей марксизма. Оказывается, теорию стоимости всего лишь не следует привлекать!

Надо отметить, что вульгарные ученые не отличаются способностью сохранять собственные убеждения. В 1989 году был издан учебник "Политическая экономия" для высших учебных заведений³, руководителем авторского коллектива которого был тот же М.А. Медведев. Примечательным в нем является причудливое сочетание фразеологии «антитоварников» с лозунгами «товарников». При этом авторов не смутила беспардонная эклектика созданного ими учебника. Главным для них было выступление единым фронтом.

Так, на странице 388 этого учебника говорится: «Социалистическая форма общественного продукта определяется тем, что он создается в условиях общественной собственности, трудом на социалистических предприятиях и предназначен с самого начала для удовлетворения общественных и личных потребностей общества. (Курсив авторов) В этом смысле он приобретает непосредственно общественное значение». А на странице 34 сказано: «Рынок в наших условиях - незаменимое средство гибкого экономического согласования производства с растущими, постоянно меняющимися общественными и личными потребностями, важный инструмент общественного контроля над качеством товаров и издержками их производства.»

Весьма характерно и обозначение линии фронта, которую с равным усердием отстаивают и «товарники» и «антитоварники»: «Апрельский (1985 г.) Пленум ЦК КПСС и XXVII съезд партии... определили курс на ускорение социально-экономического развития, всестороннее обновление советского общества, выход социализма на качественно новый уровень. Эта новаторская стратегия была углублена и конкретизирована на январском и июньском Пленумах ЦК КПСС 1987 г., в дни празднования 70-летия Октября, на февральском (1988 г.) Пленуме ЦК и особенно на XIX Всесоюзной конференции КПСС. В результате заложены основы теории и практики перестройки всех сторон жизни общества».

Это, характерная для вульгарной советской политической экономии готовность быть подпоркой политики прослеживается во всех учебниках этой науки, издававшихся в СССР. Так, в учебнике 1933 г., сказано: «В основу изучения политической экономии мы должны положить работы Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина и решения нашей партии»⁴.

Неблагополучное положение в советской экономической науке не оставалось незамеченным. Но оборона вульгарной науки слабела лишь по мере ослабления государства. Только в 1991 году, т.е. буквально перед распадом СССР, была издана книга Д. Валового⁵, в которой констатируется факт, что «созданные после 30-х годов учебные пособия и учебники по политической экономии были вульгарными. Именно на них воспитано нынешнее поколение академиков, членкоров и докторов экономических наук». Но и этот ученый ограничился критикой, констатацией факта вульгаризации, а увидеть глубинные корни явления, т.е. зависимость его от политики, не сумел. Поэтому и высказанные им предложения оказались поверхностными и бесполезными.

В период строительства социализма оказались под запретом исследования в области политической экономии, которая, как известно, является фундаментом экономической науки. О существовании такого табу было известно только узкому кругу научной элиты - «посвященным». Охрана табу возлагалась на Институт экономики АН СССР. К нему стекалась вся информация о попытках исследований в области политэкономии, и он обладал огромной властью для пресечения этих попыток. Соответствующие институты союзных республик могли заниматься только прикладными исследованиями.

Запрет на исследования в области политэкономии привел к полной деградации экономической науки. Она стала тормозом развития народного хозяйства (причем весьма дорогостоящим тормозом).

Любопытно, что вульгарная советская экономическая наука специализи­ровалась на критике чужих взглядов. Как правило, эта критика справедлива, объективна, логична и вызывает у читателя интерес к автору. Но как только дело доходит до изложения собственных взглядов автора, он неизбежно прояв­ляет собственную вульгарность.

При наличии огромной армии ученых, обладающих высокими степенями, званиями и другими регалиями, экономическая наука оказалась без теории, без парадигмы. По существу она утратила право именоваться наукой и пользоваться доверием общества. Но этот позорный факт стал самой страшной, самой охраняемой экономической тайной бывшего СССР. Впрочем, тайна этого величайшего экономического преступления, ни с чем не сравнимого по масштабам и последствиям, сохраняется и по сей день. Сохранность этой тайны обеспечивается ее фантастической невероятностью, ее нелепостью.

Литература.

¹Румянцев А.М. «О категориях и законах политической экономии коммунистической формации». М., Мысль,1966, с. 70.

²Медведев В.А. «К анализу социалистического производства». - «Вопросы экономики», 1976, N7.

³Политическая экономия: Учебник для вузов. Медведев В. А., Абалкин Л. И., Ожерельев О. И. И др. - М.: Политиздат,1988. - с.34, 388, 732.

⁴Лапидус И., Островитянов К. «Политическая экономия». - М., Партиз­дат,1933., с. 20.

⁵Валовой Д. В. Экономика абсурдов и парадоксов: Очерки-размышления. М.: Политиздат, 1991 г.

В начало части I.
На главную.